На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Новый Град

6 подписчиков

Свежие комментарии

  • Mikhail Stepanov
    А он кто такой, этот канадский педераст?!! Какое ему дело до Северного потока и до Европы?Канадский министр...
  • Сергей Дмитриев
    Почему же плохо ходят? Ведь сохранились кадры, как после приводнения миссии Аполло бодрые астронавты без проблем шага...Ученые выяснили, ...
  • Татьяна Хмеленина
    ну и сколько можно трындеть .да вирус есть. но хватит уже нагнетать.  достали. пора выходить  из ВОЗ. что еще не нагр...4 664 случая COVI...

Новоградство: построение новой культуры

В статье описывается философия культуры «Новоградства» — течения русской философии культуры начала XX века.

Автор: Елькин Андрей Викторович, к.филос.н., директор ЦСПИ «Новый Град».

Novogradstvo: The building of new culture

Author: Elkin Andrey Viktorovich, candidate of philosophy.n., Director of «New Grad».

Аннотация

В статье описывается философия культуры «Новоградства» — течения русской философии культуры начала XX века.

Abstract

In this article the author writes about the philosophy of culture of “Novogradstvo” — the Russian emigrants` stream at the beginning of XX century.

Ключевые слова: Новоградство, Новый град, история русской философии, эмиграция, Федор Степун, Георгий Федотов, Илья Бунаков-Фондаминский.

Keywords: Novogradstvo, New Grad, history of Russian philosophy, emigration, Fedor Stepun, Georgy Fedotov, Ilya Bunakov-Fondaminsky.

В 1931 году в Париже выходит первый номер журнала «Новый Град». Основателями и идейными вдохновителями издания выступили вынужденные эмигранты из России философ и писатель Ф.А. Степун, агиограф и публицист Г.П. Федотов и редактор Илья Бунаков-Фондаминский.

Вообще, в это время в Париже идет очень активная эмигрантская жизнь, так как большинство российских мыслителей переселяются сюда из Берлина в 1924-25 гг. [1].

Так, уже издается известный философский журнал «Путь», создается Богословский Институт Преподобного Сергия Радонежского, происходит перемещение в Париж издательства YMCA-Press, ставшего ведущим религиозно-философским издательством эмиграции.

Что нового могли и хотели сказать русские мыслители, выпуская новое издание?

Позднее, исследователи этого периода русской эмигрантской мысли назовут идеи, высказанные в «Новом Граде», как программу — проект или идеал некой обновленной христианской демократии, сочетающей свободу личности – и, прежде всего, духовную свободу – христианское служение и политическое действие [2].

Тем не менее, это «направление» остается на задворках истории русской эмигрантской мысли. На взгляд автора, это не правильно, более того, данный проект заслуживает внимательного прочтения и изучения.

Стоит оговориться о двух принципиальных моментах.

Во-первых, вскрывая идеи «Нового Града», я буду опираться на мысли Ф. Степуна и Г. Федотова. Вообще, на страницах журнала печатались многие известные мыслители — Н. Бердяев, Н. Лосский, С. Булгаков, П. Бицилли, М. Вишняк и др. Тем не менее, стоит констатировать, исходя из общей тематики публикаций журнала, что наиболее последовательно продвигали идеи данного течения именно Степун и Федотов, что прослеживается в их творческой эволюции еще со времени проживания в царской и революционной России [3]. Вполне понятно, почему, готовя каждое издание, авторы стремились получить статьи авторитетных и известных людей в номер (того же Н. Бердяева, С. Булгакова) — без последних издание существенно потеряло бы в аудитории. Однако, сегодня, анализируя напечатанное, становится очевидно, что опору и суть «новоградства» составляли именно Степун и Федотов.

Во-вторых, рассмотрим «новоградство» с позиции философской антропологии и философии культуры, что, на мой взгляд, выявляет иной смысл, чем ранее описанный в литературе [4]. Более того, выбор новоградцами в качестве центральной темы проблемы культуры не случаен — кризис старого мира и старой философии конца XIX – середины XX вв. стал предметом анализа и западной, и русской философии [5].

В 1915 г. русский философ и психолог Л.М. Лопатин писал: «Современный мир переживает огромную историческую катастрофу, — настолько ужасную, настолько кровавую, настолько чреватую самыми неожиданными перспективами, что перед ней немеет мысль и кружится голова… В свирепствующей теперь небывалой исторической буре не только реками льется кровь, не только крушатся государства… не только гибнут и восстают народы, — происходит и нечто другое… Крушатся старые идеалы, блекнут прежние надежды и настойчивые ожидания… А главное – непоправимо и глубоко колеблется самая наша вера в современную культуру: из-за ее устоев вдруг выглянуло на нас страшное звериное лицо, что мы невольно отвернулись от него с отвращением и недоумением. И поднимается неотступный вопрос: да что же такое, в самом деле, эта культура? Какая ее моральная, даже просто жизненная ценность?» [6].

Философские причины постановки вопроса о культуре были связаны с осознанием кризиса классического разума, который вызвал поворот к мистическим и религиозным основаниям, но для русской философии это оказался не закат, а подъем [7]. Г. Ф. Флоровский, описывая эту ситуацию, указывает, что: «в сомнении и муках выходит сознание из безразличного покоя непосредственной жизни, из «субстанциального образа существования» подымается над житейской суетою, — и мир оказывается для него мыслительной загадкою или вопросом. Есть свои времена и сроки для философских рождений. И не вообще наступает время философствовать, но у определенного народа возникает определенная философия» [8].

Современные исследователи С. Неретина и А. Огурцов указывают три тенденции развития русской философии в этот период: «Ее творцы, во-первых, полагали себя прежде всего христианскими философами. С такой точки зрения тайны бытия могут постигаться не критически и логически рационально, но мистически… Во-вторых, важен характерный для русской мысли перенос внимания на культуру с истории, которая в начале века переживала разлад с самой собою… В-третьих, обычно считается, что идея личности производна от идеи культуры. В русской философии все случилось как раз наоборот» [9] (курсив мой. — А.Е.).

Таким образом, не случайно проблема личности, культуры и христианства стали сердцевиной размышлений Г. Федотова и Ф. Степуна.

Новый Град

 Философские системы Федотова и Степуна творчески слились после переломного исторического этапа – революции в России, перевернувшего жизнь обоих мыслителей. Журнал «Новый Град» стал лишь практической формой выражения их идей. Важнее, на мой взгляд, сама философская программа по переосмыслению оснований человеческого бытия и выстраиваемой им (человеком) культуры.

Такая реализация стала возможной исходя из одинакового понимания мыслителями кризиса человека и культуры конца XIX- начала XX веков, понимания, базирующегося у каждого философа на своей платформе, но дающего общий, тождественный результат. И, если сами мыслители по своей сути и взглядам были, по вводимому для них определению В. К. Кантора, «русскими европейцами» [10], то для обозначения их системы я ввожу термин «новоградство».

Под последним понимаю философскую систему-проект, учитывающую понятийные категории философских систем Федотова и Степуна, гомогенное понимание ими творчества, свободы, самоопределения, ценностной и целеполагающей семантики человека.

Рассмотрим основные идеи новоградства.

Идея Нового Града и ее реализация

Апокалипсис культуры, осознание того, что приближается ее последний час, обостряемое ощущением культурных срывов в советской России, приводит новоградцев не к отрицанию значимости культуры, а к религиозному оправданию и санкционированию культуры. Ф. Степун в первом номере «Нового Града» замечает: «Последней причиною всестороннего кризиса <…> является принципиальная несовместимость иррациональной глубины человеческой души с рационалистическим сознанием этого мира» [11].

Г. Федотов и Ф. Степун указывают на невозможность построения культуры на безрелигиозной основе индивидуализма и упрощенности гуманистически-просвещенческих идей. Кризис идеи «естественного света разума» стал своеобразным «общим местом» для всех русских мыслителей того времени. Так, Н. С. Трубецкой доводит эту мысль до предела: «великие культуры всегда религиозны, безрелигиозные культуры – упадочны» [12].

Более того, православные и католические теологи заметили, что, если человек пытается сам от себя придать смысл бытию, он этим всего лишь «культурно» прикрывает отчаяние и скорбь, в лучшем случае заглушает их [13]. Человек, примирившийся с неизбежностью пустоты, становится «подобием демона» [14]. Вот почему, осуществляя культуру своего самовозвеличивания, человек злоупотребляет этим миром, а сам мир непреложно попадает из одного экологического кризиса в другой [15].

Подобная «культура» служит лишь тому, чтобы упрочить позиции отрицания, чтобы «забрать энергию у религиозного начала и поставить ее себе на службу». Затем «культура такого рода встраивает религиозное начало в свою систему, превращает (как свое высшее освящение) и его в «культуру»» [16].

Таким образом, иррациональность оснований культуры [17], по мнению новоградцев, есть центральное условие построения Нового Града на Земле, есть устремленность человека в творчестве и через творчество к полноте самой жизни, к полноте Творца, что и является по убеждению обоих мыслителей актом рождения культуры [18].

Подобная позиция развивалась и представителями русского евразийства: Н. С. Трубецким, Л. П. Карсавиным, П. Н. Савицким и др. [19]. Так, последним подчеркивалось: «Культура – органическое и специфическое единство, живой организм. Она всегда предполагает существование осуществляющего себя в ней субъекта, особую симфоническую личность. И этот субъект культуры (культуро-субъект), как всякая личность, рождается, развивается, умирает» [20]. Указывается религиозный характер культуры, которая «должна сознательно обосновывать себя на ценностях религиозных» [21]. Однако принципиальное отличие новоградцев от евразийцев заключается в отведении первичного места человеку как творцу культуры, а не как лишь выразителю Всеединства. Так, еще Н. О. Лосский отмечал, что в учении евразийцев любая из личностей «является одним и тем же всеединством», и что «у них нет концепции истинной вечной индивидуальной уникальности как абсолютной ценности» [22].

Эсхатология и культура Новоградства

 Культура рассматривается Г. Федотовым и Ф. Степуном в перспективе обращения Бога к человеку, поскольку для них христианство — это религия Апокалипсиса [23].

Такая позиция оправдывает строительство культуры. Новый Град – Град Иерусалима, «хотя и нисходит с неба, строится на земле в сотрудничестве всех поколений» [24].

Эсхатологическое видение культуры позволяет новоградцам осмыслить опасности, угрожающие ей, и, одновременно, дать человеку надежду на преображение земного Града и утешение. Новый Град – это богочеловеческое создание, которое требует от каждого человека участия в его строительстве, усилий в закладывании камней в стены вечного Града, воскрешающего и преображающего все созданное людьми.

Эсхатологическая метафизика, при всем трагизме своего взгляда на земной мир, открывает возможности для исторической активности, вдохновляемой верой в наступление конца истории. Смысл в том, что история, обретающая через эсхатологию конечный смысл, предполагает существование свободы и свободного творчества человека. Как писал Н. А. Бердяев, «человек создает историю и вкладывает в нее свою творческую силу» [25], а каждый творческий акт «носит эсхатологический характер, в нем кончается этот мир и начинается иной мир» [26].

Важно заметить, что, благодаря такому решению проблемы, появляется возможность переосмысления культуры через творчество. Здесь новоградцы снова близки с позицией Н. А. Бердяева [27], что: «через культуру лежит путь вверх и вперед… это – путь претворения самой культуры в новое бытие, в новую жизнь, в новое небо и новую землю» [28]. Именно благодаря эсхатологии культура обретает космический смысл и становится «творчеством жизни, творчеством нового человека и его духовным путем» [29].

Однако позиция новоградцев не принимает натуралистический, сугубо оптимистический вариант интерпретации христианской Вести воскрешения, развиваемый, например, Н. Федоровым, считающим апокалипсические пророчества условными и проводящим идею о «всеобщем спасении» [30]. Для Федотова и Степуна наивное апокалипсическое сознание, делая акцент на трагической катастрофе культуры, упускает из виду перспективу ее преображения и воскрешения.

Не принимают новоградцы и пессимистический взгляд на возможность преображения и спасения. Их позиция стремится примирить эсхатологический трагический взгляд на судьбу культуры как Земного града, с одной стороны, и упование спасения, с другой. Это примирение возможно, если культура и культурное творчество приобретут религиозную санкцию, если земные дела и труд будут осмысленны не просто как результат грехопадения, но и как усилия по строительству Нового Града. Таким образом, материальные результаты культуры не принимают «негативного» оттенка, которое они имеют у Н. А. Бердяева в смысле «омертвления» материи уже осуществившейся реализации творческого культурного акта. По Бердяеву, культура осуществляет себя в своих произведениях и это осуществление рассматривается как момент угасания культуры: «творческий акт… притягивается в культуре вниз и отяжелевает» [31].

Таким образом, Новоградцы указывают на необходимость творческих усилий человека для построения новой культуры. Апокалипсис не нивелирует творчество, но обусловливает его и задает необходимую цель, одновременно просветляя основания и материал построения новой культуры.

Возможность построения культуры только через творчество человека, ставит очередной задачей для новоградцев узрение последнего.

Взаимоотношения христианства и демократии

 Переосмысляя демократические принципы, новоградцы говорят о неодемократии. Они не согласны с мещанской демократией, существовавшей в то время. Степун пишет: «Корни демократии – религиозные корни реформации, корни мещанства – рационалистические корни позднего просвещенства» [32]. Религиозность предполагает принадлежность человека только Богу, но никак не другому человеку, поэтому недопустимо полное  распоряжение одного человека другим. Возможно только делегирование на время части полномочий по распоряжению, с учетом политической свободы [33].

Основной принцип религиозной демократии – «принцип защиты свободы мнения как формы коллективного искания освобождающей истины» [34].

Сочувствие, таким образом, всем существующим формам демократии, по Ф. Степуну, «не означает, однако, для человека «Нового града» безоговорочного признания всех форм демократического самоуправления. Новоградский человек не либерал. В эпохи, когда парламентарно-демократическая механика (защищаемая ныне в Германии страстнее всего непримиримым врагом демократии – Гитлером) начинает угрожать реальной свободе и подлинной демократии, человек «Нового града» не задумается прибегнуть к силе и насилию. Как рыцарь свободы, он не будет назначать парламентских выборов, видя, что по ней уже стреляют» [35].

Причина поражения демократии начала XX в., по новоградцам, в том, что свободы «в смысле высшей духовной реальности» эта демократия не защищает. «То, что она защищает, — говорит Степун, — есть не свобода–истина, а свобода борьбы всех истин друг против друга; точнее, не истин (истина едина, и в ней прекращается всякая борьба), а всех правд и правильностей, полуправд и полуправильностей, неправд и ложностей» [36]. Истину новоградцы понимают как истину евангельскую, которую надо познать, и она сделает человека свободным.

Продумывая роль христианства в социуме, Федотов говорит, что нет вечных и абсолютно справедливых общественных учреждений, но «есть все же для каждой эпохи и страны относительно справедливые и лучшие учреждения, за которые, со спокойной совестью, может и должен бороться христианин» [37]. Христианство, по мнению новоградцев, есть та единственная религия, где вочеловечившийся Бог, Богочеловек, становится предметом почитания в его человеческом облике. А потому отныне каждый человек может пониматься как Его живая икона, то есть в этом высшем смысле люди несут в себе демократическое равенство.

Совместимость свободы и демократии с реальными христианскими конфессиями доказывается новоградцами тем, что протестантизм сам является отцом современной свободы и демократии, «выкованных в революционной борьбе кальвинизма за свободу веры. А «с возрождением томизма современное католичество – пусть не очень решительно – становится на защиту свободы (перед лицом государства) и демократии (перед лицом тирании). Настоящей и мучительной проблемой свобода (и демократия) остается для православия» [38].

Заключение

 На рубеже XIX — XX веков философ и социолог Георг Зиммель писал: «Современную эпоху, особенно, судя по всему, новейшее время, пронизывают чувства напряжения, ожидания, неутоленного влечения, словно только еще должно состояться главное — решающее, подлинный смысл и центральный пункт жизни и вещей. Это явно связано с тем перевесом средств над целями жизни, который приходит вместе с ростом культуры» [39]. Вот почему, «невзирая на кропотливый труд специалистов … со всех сторон… раздаются призывы к широким обобщениям, то есть к дистанцированию от конкретных частностей, открывающему возможности телескопического обзора, когда вблизи уже не будет никакого мельтешения, а все то, что до сих пор можно было лишь потрогать, теперь можно будет еще и постигнуть» [40].

С первых публикации «Нового Града» Степун и Федотов попытались воспользоваться для достижения этого состояния работой по созданию «дистанции обзора», что должно было позволить определить вес и значение каждой частности, указать ей ее место и, таким образом, в интеллектуальном и духовном отношении сообщить индивиду новую ориентацию.

Отсюда они сделали три очень серьезных вывода: во-первых, речь идёт о проблемах культуры в самом широком смысле; во-вторых, рассматривать указанные проблемы можно лишь с позиций религиозных (христианских) оснований; и в-третьих, важнейшая проблема новой культуры — это новая личность и ее свобода. Вот почему культура, религиозность и личность были теми столпами, на которых покоился весь замысел «Нового Града».

Примечания

  1. См. о берлинском периоде и о причинах переезда во Францию русской эмиграции: Флейшман Л., Хьюз Р., Раевская-Хьюз О. Русский Берлин 1921–1923. По материалам архива Б.И.Николаевского в Гуверовском Институте. YMCA-Press, Paris, 1983; Russen in Berlin, 1918–1933. Eine kulturelle Begegnung / Hrsg. von Frietz Mierau. Weinheim–Berlin, 1988. Русский Берлин / Das russische Berlin, 1918–1941. Издание к выставке «Русский Берлин 1918–1941» в Государственном Историческом Музее 13–27 мая 2002. М. 2002; парижский период русской эмиграции: La vie culturelle de l’émigration russe en France. Chronique (1920–1930). Établie par M.Beyssac. Paris, Presses Univ. de France, 1971.
  2. См., Иваск Ю. Эсхатология и культура. Памяти Георгия Петровича Федотова // Г. П. Федотов. Святой Филипп Митрополит Московский. М., 1991; Сафронов Р.Ю. «Новый Град» и идея преобразования России // Роль Русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. Сборник тезисов докладов. М., 1993; Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956.
  3. См., напр., по Г.П. Федотову: Beaune, Daniele. G.P. Fedotov, ce qui demeure: Reflexions sur la Revolution russe. Aix en Provence : Universite de Provence, 1990; Dreams and regrets: Selections from the Russian mystics / Edited by Catharine Hughes. New York: Sheed & Ward, 1973, по Ф.А. Степуну: Вишняк М. О переосмысливании Ф.А. Степуна // Современные записки. Париж, 1929. № 40. С. 461 — 471; Полторацкий Н.П. Философ — артист // Возрождение. 1951. № 16. С. 171 — 174; Кантор В.К. Артистическая эпоха и ее последствия (По страницам Федора Степуна) // Вопросы литературы. 1997. № 2. С. 124 — 166.
  4. Иваск Ю. Эсхатология и культура. Памяти Георгия Петровича Федотова // Г. П. Федотов. Святой Филипп Митрополит Московский. М., 1991; Сафронов Р.Ю. «Новый Град» и идея преобразования России // Роль Русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. Сборник тезисов докладов. М., 1993; Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956.
  5. На западе это были такие мыслители, как О. Шпенглер («Закат Европы»), Х. Зедльмайр («Утрата сердцевины»), Ж. Маритен («Искусство и схоластика»), Э. Гуссерль («Кризис европейских наук»), Х. Ортега-и-Гассет («Дегуманизация искусства»), А. Швейцер («Упадок и возрождение культуры»). Среди русских мыслителей назовем такие имена, как Н.А. Бердяев («Кризис искусства», 1918), П.П. Муратов («Анти-искусство», 1924), Г.П. Федотов («Трагедия интеллигенции», 1926), В.В. Зеньковский («Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей», 1927), Н.М. Бахтин («Разложение личности и внутренняя жизнь», 1930), В.Ф, Ходасевич («Кризис поэзии», 1934), В.В. Вейдле («Умирание искусства», 1937), П.А. Сорокин («Кризис нашего времени», 1941) и др.
  6. Лопатин Л.М. Современное значение философских идей кн. С. М. Трубецкого // Вопросы философии и психологии. Кн. 131 (1). М., 1916. — С. 2 — 3.
  7. О. Мандельштам так увидел задачи этого времени: «Европеизировать и гуманизировать двадцатое столетие, согреть его теологическим теплом – вот задача потерпевших крушение выходцев девятнадцатого века, волею судеб заброшенных на новый исторический материк» (Мандельштам О. Девятнадцатый век // Мандельштам О. Собр. Соч.: В 4 т. М., 1991. Т. 2. — С. 271).
  8. Флоровский Г.В. Пути русского богословия // О России и русской философской культуре. М., 1990. — С. 272.
  9. Неретина С., Огурцов А. Время культуры. – СПб.: РХГИ, 2000. — С. 99 — 101.
  10. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). – М.: РОССПЭН, 2001. — С. 15.
  11. Степун Ф.А. Путь творческой революции // Новый град. 1931. №1. — С. 27
  12. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. — С. 294.
  13. Guardini. Liturgische Bildung. Versuche. Rothenfels am Main 1923. — p. 89; ср. Pieper J. Muse und Kult. Munchen 1955. — p. 51.
  14. Evdokimov P. L`Orthodoxie. Paris 1979. — p. 77.
  15. Greshake G. Gott in allen Dingen finden. Schopfung und Gotteserfahrung. Freiburg – Basel – Wien 1986. — p. 25.
  16. Guardini. Liturgische Bildung. Versuche. Rothenfels am Main 1923. — p. 89.
  17. Предлагается решение кризиса «рациональной» культуры (в смысле неокантианства (см. Межуев В.М. Как возможна наука о культуре (культурология)? // Постижение культуры. Ежегодник. Вып. 7. М., РИК. 1997. — С. 181)) – «другой выход, — пишет Ф. Степун, заключающийся в ставке нашего рационалистического мира на иррациональную сущность личности» (Степун Ф.А. О человеке «Нового града» // Степун Ф. А. Сочинения. – М.: РОССПЭН, 2000. — С. 444).
  18. См., Степун Ф.А. Жизнь и творчество // Степун Ф. А. Сочинения. – М.: РОССПЭН, 2000; Федотов Г.П. Древо на камне // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 т. М.: Мартис, 1998. Т. 2; Федотов Г.П. О Св. Духе в природе и культуре // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 т. М.: Мартис, 1998. Т. 2.
  19. См., напр., Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи / Пер. с фр. Т.Н. Григорьевой. — М.: Наталис, 2004.
  20. Мир России – Евразия. Антология / Сост. Л. Н. Новикова, И. Н. Сиземская. М., 1995. — С. 257.
  21. Там же, С.279.
  22. Лосский Н.О. История русской философии. М. 1925. — С. 317.
  23. Fedotov G. P. The Russian Religious Mind. Vol. 1. Cambridge, Mass, 1996. — P. XXI.
  24. Федотов Г.П. Новый Град. Нью-Йорк, 1952. — С. 332.
  25. Бердяев Н.А. О назначении человека. М., 1993. — С. 346.
  26. Там же, С. 348.
  27. См. его произведения на эту тему: «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» (1931), «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» (1947), «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (1952) и др.
  28. Бердяев Н.А. Кризис искусства. М., 1918. — С. 27.
  29. Там же.
  30. Федоров Н.Ф. Философия общего дела: Как может быть разрешено противоречие между наукою и искусством // Русский космизм. М., 1993.
  31. Бердяев Н.А. Опыт эсхатологической метафизики. Париж, 1940. — С. 253 — 254.
  32. Там же, С. 450.
  33. «Политическая свобода – пишет Степун, — есть как бы гражданский псевдоним Божьей правды, под которым Она только и может вести политическую борьбу, не употребляя имени Божьего всуе» (Степун Ф.А. О человеке «Нового града» // Степун Ф. А. Сочинения. – М.: РОССПЭН, 2000. — С. 451).
  34. Там же, С. 451.
  35. Там же, С. 452.
  36. Степун Ф.А. Мысли о России // Современные записки (Париж). 1928. Кн. 35. — С. 372.
  37. Федотов Г.П. Социальное значение христианства // Федотов Г. П. Тяжба о России. Paris: YMKA-PRESS, 1982. — С. 14.
  38. Федотов Г.П. Основы христианской демократии // Федотов Г. П. Тяжба о России. Paris: YMKA-PRESS, 1982. — С. 132. В «постновоградский» период Федотов и Степун, находясь уже на разных континентах, будут продумывать проблему свободу в православии, но это не входит в тематику данной статьи.
  39. Simmel G. Philosophic des Geldes. (Gesamtausgabe Bd. 6) / Hrsgg. v. D.PFrisby u. K.Ch.Kohnke. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1989. — S. 669 — 670.
  40. Там же, S. 662.

© А.В. Елькин, 2019

Фото — elkin-andrey.ru

20 просмотров всего, 20 просмотров сегодня

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх